«Ты или умер, или колешься». Исповедь бывшего наркомана

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: ««Ты или умер, или колешься». Исповедь бывшего наркомана». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.

К заместительной терапии лично я отношусь отрицательно: считаю, что это хуже, чем наркотики… Наркоманам удобно легально получать метадон, но он очень жесткий. Конечно, они при этом не занесут себе инфекцию, не пойдут на преступление ради дозы, раз ее можно получить в медучреждении. Но это как каннибалу дать в медицинских целях человечины, чтобы не убил кого-нибудь еще.

И потом, люди, прошедшие через эту программу, рассказывали, что впадали в жесточайшие депрессии… Наркотик и так разрушает личность, а тут никакие доводы не работают, последствия могут быть печальные.

Зависимым и их родным хочу сказать: ищите помощь. Обращайтесь в христианские организации, которые помогут перестроить себя изнутри, поддержат в поиске ценностей, ради которых стоит жить, запустят процесс социализации. Выход есть.

Чем такое поведение грозит вам, жене наркомана или алкоголика?

Такая жизнь для алкоголика не пройдет без следа. И для вас тоже! Психосоматика вещь серьезная. То сердце заболит (скрытые обиды и непроговоренные эмоции, утопленная радость), то ноги отекут (нежелание двигаться дальше и страх менять жизнь), то голова болит (запрятанные в подсознание мысли, о которых неприятно думать), то давление (непомерный груз обязанностей) и так далее.
Мы не роботы и не вечны. И если мы так волнуемся о том, что будет с детьми, когда нас не станет, то ради их же здоровья и счастья надо подумать о своем здоровье и счастье.
Запомните! Никто не должен класть свою жизнь на алтарь ради выздоровления от алкоголизма другого человека. Вы это решаете сами, а вы спросили алкоголика, он вас вообще об этом просил?
Для того чтобы выбраться из своих стереотипов поведения, для начала научимся отличаться, где кончается личность алкоголика, а где начинается сама зависимость. Что наркоман делает под влиянием своих личных мыслей, а что под гнетом зависимости?

Поведение, обусловленное личностью человека	Поведение, обусловленное зависимостью человека
Попытки рассказать малознакомому человеку свои проблемы, как есть, без украшательств событий	Рассказ с «украшательствами»: жена рожала, пошел встречать, пришлось выпить с коллегами, заставили, все-таки такое событие!
Во время лечения в больнице больной сидит в своей комнате на кровати, ощущая страх, воспринимает слова доктора, как должное. Понимает: болен. И это страшно!	Пытается скрыться от врача в туалете или душевой, лишь бы не застукали, как принимает.
На общих праздниках удерживается от алкоголя, зная, что будет вести себя неприлично.	Напивается, забывает, где он, пристает к подругам жены с непристойностями.
Занял денег, потратил, подумал, как вернуть, потому что больше не дадут и будет ощущать себя неловко.	Напился, сломал чужую вещь, занял еще, снова напился. Должен всем подряд, отдавать нечем, снова напился, уже от безысходности.
Защищает маму и жену, мое, не трогать, не оскорблять.	Напивается, сам оскорбляет и обижает, и еще и жалуется другим на их поведение. Скрытая агрессия прорывается, рад, если при нем обидят его женщин.
Ищет сочувствия и понимания, пытается поговорить по душам.	Возникает желание, обманет, украдет, и не доищешься правды, почему так поступил. Сам ни за что не сознается, пока не прижмешь к стенке, тогда начнет рыдать «крокодильими слезами», повинится формально, лишь бы отстали.
Страдание, слезы, тихий смех не всегда происки наркотиков. Иногда и настоящие. И больно, что близкие думают, что снова под дурманом, снова «тихо сам с собою он ведет беседу». Боязнь признаться, что тоже больно и страшно.	Честно и с бравадой смотреть в глаза врачу или жене и признаваться, что ничего не было, нет, не употреблял! Наносное и показушное поведение, блоки от самого себя: мне не больно.
Сострадание к боли другого человека, попытки узнать, как дела, что ощущает близкий?	Злоба, раздражение в ответ на попытки справиться о его самочувствии. На настроение близких наплевать, если не трогают. Если трогают, злоба в ответ на их упреки и раздражение. Ему злиться можно, им нельзя, ибо раздражают.
Удивительно, но факт. Именно наркоманы и алкоголики буквально стирают из памяти зло, творимое ими, и идут дальше, живя в добре (недолго).	Изворачиваются как угри, пытаясь добыть свое — наркотик. Идут на любы провокации, преступления, бесчинства.

В большинстве случаев зависимость от наркотиков или алкоголя формируется у детей до 3-х лет. И причиной этому является их неправильное воспитание. Это не значит, что алкоголиками или наркоманами становятся только дети из неблагополучных семей. Причиной возникновения одержимости употреблять вещества, изменяющие сознание, может стать, например, гиперопека. Родители пытаются навязать ребенку свои жизненные позиции или реализовывать личные амбиции через сына или дочку. Все это приводит к возникновению подавленных чувств ненависти и обиды, которые невозможно пережить, не прибегая к помощи алкоголя или наркотиков.
Еще одна причина возникновения химической зависимости – частое оставление родителями маленького ребенка на продолжительное время. Взрослые делают это из лучших побуждений – поскорее пойти зарабатывать деньги для семьи или как можно раньше начать приучать сына или дочку с самостоятельности. Такой способ воспитания приводит к тому, что у ребенка начинает возникать неосознанный страх отверженности, который впоследствии также становится одной из причин начала употребления наркотиков или алкоголя.

Входит второй, он моложе, выглядит очень агрессивно, грубые черты лица, изрезанные руки, на одной из них набит паук в паутине.

– Для начала расскажи о себе.

Моя история началась, когда мне было 17. У нас была нормальная, вполне обеспеченная семья. Я получала всегда все, что мне было нужно. Не хватало только яркой и красивой жизни, как показывают истории в кино.

Мне хотелось попробовать кокаин. Вот действительно очень хотелось. Так все ореолом романтики окутано. И еще мне говорили, что секс под коксом очень крут. Мне нравился сам процесс втягивание порошка через сто долларовую купюру. И когда представился случай, я все-таки попробовала.

И это было очень круто. Так круто, что я не захотела уходить. У меня не было рвоты или тошноты, как говорят многие, кто пробует первый раз. Я видела себя королевой, и секс был на таком полете, что мне всегда хочется его повторить.

Я поступила в институт и переехала от родителей в общагу. Просто потому, что там меня никто не контролировал. Деньги, которые мне выслали родители на оплату второго семестра, ушли на наркоту. Я была никому не подконтрольна, и это давало свободу делать все, что хочу.

На кокаин не хватало. Я начала пробовать другие наркотики, экспериментировать. У меня не было желания завязать. Обо всем первой узнала бабушка. Она забрала меня к себе в деревню. Скандал был жуткий, я ехать не хотела, но она сказала, что расскажет родителям. Мне ехать пришлось, так как реакции их я очень опасалась.

Понятное дело, об этой истории они все равно узнали быстро. Мне было страшно, потому что они собирались меня укладывать на лечение в клинику. А я думала только о том, что там наркотики я не достану. Я выпросила несколько дней, чтобы справиться самостоятельно. Помню, что рыдала и валялась в ногах отца, и еще, как плакала мама. А потом бабушке скорую вызывали.

Мы договорились, что я попытаюсь самостоятельно пережить все и бросить. Я продержалась две недели, а потом пошла искать закладку. Уже не помню, что там было, помню только то, что у меня начались галлюцинации. Я все время думала, что за мной следят, а ночью мне казалось, что за окнами кто-то прячется, или бабушка с ножом надо мной стоит.

А еще я каждый день думала о самоубийстве. Правда. Заходила в метро, качалась на ступеньке, смотрела вниз, и прикидывала – убьет быстро или нет? Придется ждать поезда? Не знаю, что останавливало. Наверное, представляла свои кишки на рельсах. Не самая красивая смерть. Быть королевой, даже после смерти.

Все это время я выбирала то, какой смертью хочу умереть. Когда отпадало метро, я смотрела на крыши домов, выбирая самые высокие. Но шансов попасть на крышу почти не было. Ванна и вены отпадали сразу, как не удачные. Мне хотелось, чтобы смерть была яркой, и все видели. Такое, своеобразное чувство мести всем, кто меня не понимал, не принимал и не замечал.

Исповедь наркомана: зависимость, которая поставила на колени

14-й лунный день с элементом Вода. Благоприятный день для людей, родившихся в год Лошади, Овцы, Обезьяны и Курицы; В этот день задуманные дела и вопросы будут решаться легко; писать научные труды и трактаты, выдвигаться на новую должность, покупать домашнюю живность, для общих дел. Неблагоприятный день для людей, родившихся в год Тигра и Кролика; начинать стройку, слушать поучения, начинать задуманное дело, покупать и продавать вещи, устраиваться на работу, нанимать сиделку, работников. Отправляться в дорогу – к несчастью. Стрижка волос – к сплетням, ссорам и недопониманию.

15-й лунный день с элементом Гора. «Дүйсэн үдэр» — благодетельные поступки и греховные деяния, совершённые в этот день, приумножатся в сто раз. Благоприятный день для людей, родившихся в год Коровы, Тигра и Кролика; в этот день задуманные дела и вопросы будут решаться легко; писать научные труды, проводить обряд «даллга абаха», «жабтуй», надевать новую одежду, шить и кроить одежду, следить за своим распорядком дня, начинать задуманное дело, а также для жёсткого решения некоторых вопросов. Отправляться в дорогу – к находке, все задуманное исполнится. Неблагоприятный день для людей, родившихся в год Мыши и Свиньи; покупать и продавать вещи, менять место жительства и работы, приводить невестку, отдавать дочь в невесты, проводить похороны и поминки. Стрижка волос – к удлинению жизни.

16-й лунный день с элементом Дерево. Благоприятный день для людей, родившихся в год Дракона; Составлять договор, брать обещание, проводить обряд «жабтуй», встретиться с любимым человеком, устраиваться работу, нанимать няню, сиделку, работников, совершать покупки, копать землю, для спокойных дел. Отправляться в дорогу – к приумножению материального богатства. Неблагоприятный день, чтобы начинать конфликт, ссориться и спорить. Стрижка волос – к непродолжительной болезни.

Маленький Стасик не помнил своих родителей: с самого раннего возраста жил с родными бабушкой и дедом. О том, куда делись мама с папой, опекуны мальчишки не рассказывали, изредка бросая: «Скажи спасибо, что в детский дом не сдали». Вечно грязный, часто голодный, плохо одетый и, что греха таить, далеко не милый ребенок вызывал у соседей лишь раздражение. Дед и бабка Стаса пили чаще, чем ели, и речь идет не о кофе или чае, а про дешевый алкоголь. Сомнительные друзья появлялись в доме мальчика чаще него самого, а ребенок уже с 5 лет умел добывать себе пропитание и проводил досуг, слоняясь по улицам.

С грехом пополам к семи годам родные отправили внука в первый класс, но то ли учителя были безразличными, то ли было слишком поздно, однако так или иначе в школе на путь истинный ему встать не помогли – к концу года мальчишка уже вовсю курил и пробовал спиртные напитки. А дальше было только хуже. Улица, ставшая родным домом, объединила его с товарищами по несчастью: некоторые были ровесниками, другие постарше. Взрослые часто брали мальчишек на «дело» — собирать коноплю и учили делать из нее наркотики. К 10 годам Стас уже курил все, что курится, и пил все, что горит.

Прошло еще несколько лет, и ко всем порокам мальчишки прибавился еще один – любовь к женщинам. Что же в этом плохого, спросите вы? Ничего, если мужчина уважает свою половину и настроен на серьезные отношения. В случае нашего героя дела обстояли иначе. Узнав, что скоро он станет отцом, а так происходило не раз, Стас исчезал в розовом тумане в погоне за очередной дамой сердца.

К 16 годам юноша заработал первую судимость по статье «Хранение и изготовление без цели сбыта наркотических средств». В это время на воле его ждала беременная девушка. Парень честно отсидел срок, вышел, но до матери ребенка так и не дошел, остался у другой, затем отправился к третьей. Когда же на горизонте замаячила четвертая жена, за плечами молодого мужчины оставалось уже пятеро обреченных на безотцовщину детей.
Нужно отметить, что, по словам донжуана бурятского розлива, каждой бывшей возлюбленной оставлял дом, уходя к новой даме сердца только с парой трусов в кармане.

За 9 месяцев 2019 года в Бурятии зарегистрировано 12513 человек с наркологическими расстройствами. Из них:

• С диагнозом «алкогольный психоз» — 292 чел.;
• С хроническим алкоголизмом — 6685 чел.;
• С пагубным употреблением алкоголя — 1171 чел.;
• С пагубным употреблением наркотиков — 3605 чел.;
• С наркозависимостью 753 чел.;
• С токсикоманией — 19 чел.;
• С пагубным употреблением ненаркотических веществ — 38 чел.

Наркозависимость неизбежно приводит к смертельному исходу. По этой причине ежегодно гибнут около 70 000 жителей России. Это почти 200 человек в день.

Что за радость быть авто­ром кни­ги, от кото­рой нор­маль­ных людей про­би­ра­ет дрожь? Кого — дрожь ужа­са, кого — дрожь омер­зе­ния. Но надо было писать — ино­гда выби­рать не приходится.

Мож­но ска­зать, что эту кни­гу про­дик­то­ва­ла необ­хо­ди­мость. Необ­хо­ди­мость внят­но, доход­чи­во ска­зать о самой боль­шой опас­но­сти, кото­рая под­сте­ре­га­ет всех. Ведь одно дело — слы­шать, и совер­шен­но дру­гое — осо­зна­вать. Пока же осо­зна­ние этой опас­но­сти у нас на уровне отно­ше­ния чер­но­быль­ских кре­стьян к ради­а­ции: ни цве­та, ни запа­ха, ни гари, ни копо­ти — зна­чит, ниче­го страшного…

Моя зада­ча изна­чаль­но была про­стая и жест­кая — рас­ска­зать маль­чиш­кам и дев­чон­кам, что такое нар­ко­ма­ния. При­чем, имен­но в испо­ве­дях, от пер­во­го лица. С пол­ной, пре­дель­ной откро­вен­но­стью. Да, читать это тяже­ло, это изнан­ка самой жут­кой жиз­ни. Но ведь она есть, она рядом. И я не имел пра­ва что-то при­гла­дить, о чем-то умол­чать. Ведь моло­дые необык­но­вен­но чут­ки. Малей­шая фальшь, пусть и с самы­ми бла­ги­ми наме­ре­ни­я­ми, тот­час же отвра­ща­ет их от нас и от наших слов. Толь­ко прав­да, пусть и жесто­кая, спо­соб­на повли­ять на умы и сердца.

Автор

Све­та Крив­цо­ва, 22 года, С.-Петербург

Если нар­ко­ман живет с нар­ко­ман­кой — это про­кля­тая пара нераз­луч­ни­ков. В гла­зах нор­маль­ных людей они — лютые вра­ги, два чело­ве­ка, кото­рые выно­сить друг дру­га не могут, все вре­мя дерут­ся, изби­ва­ют друг дру­га, стре­мят­ся сде­лать друг дру­гу как мож­но хуже, оскор­бить, унизить.

Это дей­стви­тель­но так.

Но в то же вре­мя рас­стать­ся они уже не могут. Пото­му что нар­ко­ман — ущерб­ный чело­век, он живет в посто­ян­ном стра­хе и в посто­ян­ной зави­сти к дру­гим, к нор­маль­ным. И ему, нар­ко­ма­ну, надо для успо­ко­е­ния иметь рядом, вокруг, таких же, как он. Вро­де бы тогда все хоро­шо, все такие же, как и мы… Навер­но, отсю­да и идет это — совра­ще­ние под­рост­ков. Хотя тут есть и дру­гие при­чи­ны. Но это тоже важ­но. Брат, сест­ра, жена… ему все рав­но, при­учит, поса­дит на иглу. Прав­да, часто мож­но услы­шать от нар­ко­ма­нов, что луч­ше они сра­зу убьют сво­е­го ребен­ка, чем поже­ла­ют ему такой же доли, но это — одни раз­го­во­ры. Вро­де бы ребе­нок — свя­тое, сво­е­го ребен­ка жал­ко… На самом же деле я знаю мно­гих жен­щин, кото­рые сво­их доче­рей сажа­ли на иглу, тор­го­ва­ли ими, дово­ди­ли до самоубийства.

Послед­ние два года я жила с одним вором… Бога­тый был, на руках — золо­тые цепи, вся квар­ти­ра наби­та кай­фом, мако­вой солом­кой то есть. А я все-таки дура была роман­ти­че­ская, хотя к тому вре­ме­ни уже три года на игле про­си­де­ла. И дура, и боя­лась, что он в тюрь­му попа­дет. А что я тогда буду делать? Или сама пой­ду по рукам, или они меня подо­мнут, будут делать со мной все, что захо­тят. А так — он мой защит­ник был, покро­ви­тель, не поз­во­лял… Я его дол­го уго­ва­ри­ва­ла не воро­вать, гово­ри­ла, что денег я най­ду, зара­бо­таю. Я к тому вре­ме­ни нема­ло нафар­це­ва­ла, все у меня было. В общем, уго­во­ри­ла. И нача­ли мы про­жи­вать мои день­ги, а потом и вещи. Пове­ри­те, послед­нюю золо­тую цепоч­ку с себя сня­ла и про­да­ла. И настал день, когда нам и поесть было не на что. А кайф был, запас­лись заранее.

И вот, выхо­дим мы как-то ночью побро­дить по ули­це, про­хо­дим мимо парик­ма­хер­ской, а он оста­но­вил­ся и пока­зы­ва­ет мол­ча на откры­тую фор­точ­ку: кто-то оста­вил фор­точ­ку откры­той. И гово­рит мне: фены выне­сем, най­дем, кому толк­нуть. А с нами были еще два его при­я­те­ля и подруж­ка. Они тоже загал­де­ли: выне­сем, толк­нем! Доста­ли где-то бутыл­ку пива, дали мне выпить, я под кай­фом, да еще под пивом, мне море по коле­но… Меня поста­ви­ли на стре­ме, а сами полез­ли, нача­ли пода­вать мне тюки, фены, завер­ну­тые в про­сты­ни. Тюков шесть или семь я при­ня­ла. А они пошли за так­си, опять же меня оста­ви­ли сто­ро­жить. Я хоть и под кай­фом, но все виде­ла и все пом­ню… Выво­ра­чи­ва­ет из пере­ул­ка так­си, мне из него уже рукой машут: мол, все путем. И тут — с двух сто­рон мен­ты. Я кида­юсь к нему, к сожи­те­лю сво­е­му, авто­ма­ти­че­ски так полу­чи­лось, да любой бы чело­век на моем месте так сде­лал. И вдруг вижу: так­си перед моим носом раз­во­ра­чи­ва­ет­ся — и по газам! Уле­те­ли мои вер­ные това­ри­щи! Оста­ви­ли меня.

Борис Вар­зо­бов, 36 лет, началь­ник стан­ции тех­об­слу­жи­ва­ния авто­мо­би­лей, Став­ро­поль­ский край

Страш­но — это не то сло­во. Это­го не объ­яс­нить и не рас­ска­зать, мож­но толь­ко заснять на плен­ку и пока­зы­вать, что­бы люди полу­чи­ли пред­став­ле­ние, что такое лом­ки. Мне повез­ло, я во сне обло­мал­ся, а вот сосед по пала­те не выдер­жал, выбил окно и выпрыг­нул со вто­ро­го эта­жа, побе­жал искать… Ну не смог чело­век, не вынес.

Когда меня нача­ло кру­тить и ломать, от меня вра­чи двое суток не отхо­ди­ли. Я при­е­хал сюда уже на лом­ках, дома уко­лол­ся послед­ний раз — и в путь. Поезд при­шел вече­ром, пока добрал­ся, пока нашел, а мне тут гово­рят: без раз­ре­ше­ния заве­ду­ю­ще­го не можем поло­жить. Я кри­чу им: да вы что, да я с ума сой­ду, меня уже лома­ет все­го. Нача­ли искать заве­ду­ю­ще­го по теле­фо­ну, нашли у зна­ко­мых, сла­ва Богу, он раз­ре­шил. Нача­ли меня колоть раз­ны­ми лекар­ства­ми, а ниче­го не помо­га­ет, рука уже рас­пух­ла от иглы. Дур­няк начал­ся, то есть пере­до­зи­ров­ка, кры­ша мог­ла поехать, или про­сто бы не проснул­ся, серд­це бы не выдер­жа­ло пере­до­зи­ров­ки. То есть их лекар­ства, аме­ри­кан­ская мето­ди­ка — и то не мог­ла снять ломок. Я так думаю, что у меня был свой опи­ум, отбор­ный, осо­бо силь­ный, а у них — сла­бей. Кре­по­сти нет, а доза боль­шая, вот и про­вел я двое суток на краю. Хоро­шо еще, что без созна­ния был, то есть во сне.

А потом, когда проснул­ся, когда пере­ло­мал­ся во сне, — тоже надо выдер­жать. Ломок нет, но начи­на­ет­ся вро­де бы отход­няк, пси­хоз. Самый опас­ный момент. В этом состо­я­нии все слу­ча­ет­ся. И вены режут, и из окна выпры­ги­ва­ют. Не для того даже, что­бы убить­ся, покон­чить с собой, а вро­де бы из себя выпрыг­нуть, сотво­рить с собою что-нибудь. Послу­шать исто­рии, какие здесь и вооб­ще с нар­ко­ма­на­ми, так у само­го здо­ро­во­го чело­ве­ка кры­ша поедет. Уже после того, как лом­ки сня­ли, ходят невме­ня­е­мые, созна­ние спу­тан­ное. Кто мак соби­ра­ет, кто мышей отлав­ли­ва­ет, кто мух. Маль­чик Сере­жа был, два­дцать лет, из хоро­шей, при­лич­ной семьи, к нему все вре­мя теща при­ез­жа­ла, вид­ная такая, солид­ная жен­щи­на. А сам он рисо­вал очень хоро­шо, пря­мо как вол­шеб­ник, ей-Богу. Так вот, он в пси­хо­зе закрыл­ся в туа­ле­те и вскрыл себе вены. Лена была, девоч­ка, на вид лет две­на­дцать, пря­мо кукол­ка. Уви­де­ла муж­чи­ну, кото­рый при­шел к ней на сви­да­ние, и — голо­вой в окно. Гово­рят, он был гла­варь их, уви­де­ла и испугалась…

Я на иглу сел в восемь­де­сят седь­мом году. Конеч­но, по моло­до­сти поку­ри­вал, но потом ото­шел: и по долж­но­сти вверх пошел, стал чело­ве­ком солид­ным, и вооб­ще… Но в восемь­де­сят шестом году попал в ава­рию, про­изо­шло, как толь­ко сей­час выяс­ни­лось, ущем­ле­ние позвон­ков, и у меня ста­ла рука сох­нуть, неметь, ныть. Кри­ком кри­чал — такие ино­гда боли нака­ты­ва­ли. И стал поти­хонь­ку колоть­ся, сни­мал боль. И конеч­но, втя­нул­ся, уже не мог без это­го. А ведь я — чело­век на виду, да еще в малень­ком горо­де. Ну сами пони­ма­е­те, что такое началь­ник стан­ции тех­об­слу­жи­ва­ния в наши вре­ме­на. Мне надо дер­жать­ся, у меня рабо­та. А какая рабо­та, когда толь­ко об одном дума­ешь: как бы при­го­то­вить и уко­лоть­ся. А когда уко­лешь­ся — тем более не до работы.

Конеч­но, мно­гие виде­ли, что со мной нелад­но, но я отго­ва­ри­вал­ся тем, что рука сох­нет, болит, вро­де бы вра­чи про­пи­са­ли. И сча­стье мое, что я на такой долж­но­сти, день­ги есть, что там гово­рить. И воз­мож­но­сти есть. Я садил­ся в свою маши­ну и ехал на Укра­и­ну, там у меня были посто­ян­ные постав­щи­ки опи­ум­но­го мака, ску­пал его меш­ка­ми. Сто­ил он деше­во, бабуль­ки им тор­го­ва­ли, да и сей­час тор­гу­ют. Толь­ко день­ги уже бешеные.

Рань­ше мне одно­го ста­ка­на хва­та­ло, а в послед­нее вре­мя — дошел до двух ста­ка­нов. При­чем луч­ше­го, отбор­но­го мака, а не какой-нибудь воды. Коро­че гово­ря, ни в нашем горо­де, ни в наших кра­ях обо мне почти ниче­го не зна­ли: я не поку­пал, я в ком­па­нии, где хором на игле сидят, не ходил. Так, подо­зре­ва­ли слег­ка, но в общем я репу­та­цию держал.

Одна­ко, дер­жи не дер­жи, а это все рав­но не жизнь. Кай­фа уже нет, доза посто­ян­но рас­тет, орга­низм пере­на­сы­ща­ет­ся. Опи­ум­ный мак дей­ству­ет как сно­твор­ное, посто­ян­но ходишь сон­ный, апа­тич­ный ко все­му на све­те. Ты сам для себя уже не чело­век, а какая-то обу­за, тебе само­му себя тяже­ло и про­тив­но тащить по жиз­ни. Вот при­мер­но такое чув­ство испы­ты­ва­ет каж­дый наркоман.

И когда я узнал, что в Москве есть такая лечеб­ни­ца, где вра­чи при помо­щи лекарств выво­дят чело­ве­ка из ломок, я на сле­ду­ю­щий же день все бро­сил и при­мчал­ся сюда. Прав­ду гово­рю: утром мне один зна­ко­мый позво­нил из Моск­вы и ска­зал про боль­ни­цу, а вече­ром я уже сидел в поез­де. У нас же там не зна­ют, что мож­но помочь чело­ве­ку, что есть лечеб­ни­цы. Нар­ко­ман боит­ся ломок, живет в посто­ян­ном ужа­се, а если ему помочь, то мно­гие поста­ра­ют­ся бро­сить. Я здеш­ним вра­чам пря­мо ска­зал: вер­нусь домой и при­шлю сюда целый вагон нар­ко­ма­нов, кото­рые хотят, но не могут бро­сить, нет им помо­щи ниот­ку­да. И это все солид­ные, очень солид­ные люди, при высо­ких долж­но­стях. То ли по глу­по­сти, то ли по недо­ра­зу­ме­нию сели на иглу — и все, не могут сой­ти. Тот же мой друг, дирек­тор цен­траль­но­го гастро­но­ма в нашем горо­де. Все есть, недав­но женил­ся на моло­день­кой девуш­ке — живи да живи! А какая у него жизнь? Такая же, как была у меня. Пла­чет при встре­че, зуба­ми скри­пит, гово­рит: в тюрь­му себя поса­дил, сам себя в тюрь­му поса­дил и не могу вый­ти! Вот в этом и кош­мар жиз­ни моих зна­ко­мых, да вооб­ще это чело­ве­ку тяже­ло, когда хочешь, а не можешь. Чув­ству­ешь себя как послед­ний червяк.

Вале­рий Жда­но­вич, 26 лет, биз­нес­мен, Москва

Сра­зу после инсти­ту­та я завел соб­ствен­ное дело. Сей­час у меня пред­при­я­тие, фир­мен­ный мага­зин. Толь­ко не поду­май­те, что дикий капи­тал. Он, конеч­но, дикий, как и все у нас сей­час. Но — по делу, по обра­зо­ва­нию, кото­рое я полу­чил. Рынок моих това­ров и сей­час-то пустой, а уж тогда, два с поло­ви­ной года назад, тем более. А раз товар толь­ко у тебя, то пошли день­ги. Беше­ные день­ги, я вам ска­жу. А их надо тра­тить, уметь тра­тить, най­ти, как и на что тра­тить. В доме и в семье у меня все есть. Не то что­бы дача и маши­на — меч­та «сов­ка», а слу­жеб­ная маши­на с лич­ным шофе­ром. Пони­ма­е­те, навер­но, что это такое, когда тебе два­дцать четы­ре года.

И начал я вести жизнь мос­ков­ско­го плей­боя. Но ока­за­лось, что ниче­го осо­бо­го в ней нет, все при­еда­ет­ся. Или нату­ра у меня была такая: все вре­мя искал чего-то ново­го, каких-то ост­рых ощу­ще­ний, все­го, что толь­ко мож­но полу­чить за день­ги. И вот в нашу ком­па­нию вошел чело­век, кото­рый вышел из зоны, сидел за нар­ко­ти­ки. И гово­рит: давай попро­буй. Рас­пи­сал мне целую гам­му чувств, ощу­ще­ний, впе­чат­ле­ний. Я чело­век впе­чат­ли­тель­ный, да и сам ведь искал, так что попал­ся сра­зу. Ска­жу так: вверг себя в пучину.

Вна­ча­ле, как у всех, нор­маль­но. А потом начи­на­ет­ся такое, что не объ­яс­нить, это за гра­нью, в дру­гой плос­ко­сти, нече­ло­ве­че­ской. Если выдер­жишь — умрешь сво­ей смер­тью, но опу­стишь­ся. Не выдер­жишь — сой­дешь с ума и выбро­сишь­ся в окно.

Мож­но колоть­ся по-раз­но­му. Я колол­ся — на сот­ни руб­лей в день. То есть, про­пус­кал через себя до деся­ти ста­ка­нов рас­тво­ра. За два года все­го нагнал такую дозу. Таких доз не было ни у кого из моих зна­ко­мых, и я даже не слышал…

Конеч­но, кайф был. Но есть мгно­ве­ния, когда начи­нал думать — и это было самое страш­ное. Пер­вый час после уко­ла, после вмаз­ки — самый тяже­лый. Нар­ко­ти­че­ское опья­не­ние еще не насту­пи­ло, но голо­ва про­шла после кума­ра, ум ясный, начи­на­ешь сооб­ра­жать — и хочет­ся кон­чить с собой. Пото­му что ясно видишь тупик жиз­ни. Я, во вся­ком слу­чае, его видел.

А сей­час вот пыта­юсь выбрать­ся из него. Пол­то­ра меся­ца дер­жусь. Лом­ки — это боль физи­че­ская, это пустя­ки. Страш­нее для меня — тяга к нар­ко­ти­ку. Сидит в голо­ве, точит, гры­зет мозг: дай! дай! дай! Вот это мне страш­но: неуже­ли не выдер­жу, неуже­ли сло­ма­юсь? Ведь теле­фон под рукой: сто­ит мне позво­нить — и через час при­ве­зут все что хочешь. Но я дер­жусь пол­то­ра меся­ца и верю, что выдержу.

Оди­ноч­кой в этом деле быть нель­зя. Толь­ко груп­пы. У нас была доволь­но стран­ная груп­па: и хип­пи, и семей­ные, и пяти­де­ся­ти­лет­ние холо­стя­ки, и сем­на­дца­ти­лет­ние дев­чон­ки и маль­чиш­ки, кото­рые толь­ко-толь­ко «при­са­жи­ва­лись». Счи­та­ет­ся, что нар­ко­ман все­гда ста­ра­ет­ся втя­нуть в это дело дру­гих, моло­дежь, но я — нико­гда. Наобо­рот, я раз­го­ва­ри­вал с этой девоч­кой, с Леной, когда ее при­во­ди­ли к нам. Кто при­вел, зачем при­вел три­на­дца­ти­лет­нюю девоч­ку — не знаю, не пом­ню, там как-то ста­ра­ют­ся не спра­ши­вать, да и дер­жал­ся от них на рас­сто­я­нии: мол, я бога­тый, обес­пе­чен­ный, все могу купить, я с вами толь­ко ради сов­мест­но­го кай­фа, а обще­го у нас ниче­го нет. И я с ней раз­го­ва­ри­вал, с Леноч­кой. Мне на них, на три­на­дца­ти­лет­них — сем­на­дца­ти­лет­них, смот­реть было боль­но. Но гово­рить с ними — бес­по­лез­но, я пытал­ся. Когда чело­век вле­за­ет в эту жизнь, в этот кош­мар, то обрат­но­го пути у него… не знаю, у кого как полу­чит­ся. И вот эта Лена, судь­ба, как у всех… Пред­ставь­те себе одно­ком­нат­ную квар­ти­ру, в кото­рой живут муж, жена, два ребен­ка и две соба­ки, квар­ти­ру, кото­рую нико­гда не под­ме­та­ли и не мыли полы. Муж и жена веч­но про­па­да­ют на кухне, варят мак. Они — бары­ги. Но из тех барыг, кото­рые и сами колют­ся, все­гда в тумане. Може­те себе пред­ста­вить мужи­ка и бабу, кото­рые нико­гда в жиз­ни не при­че­сы­ва­лись, не мылись, не сни­ма­ли с себя одеж­ду. А тут же и дети, и соба­ки. Сюда же при­хо­дят нар­ко­ма­ны, кто взять дозу, кто — уко­лоть­ся, а кто и зави­са­ет, живет там по несколь­ку дней, да не один. Я не мог… я даже захо­дить туда брез­го­вал, полу­чал в при­хо­жей то, что надо, и тот­час ухо­дил, тош­но­та к гор­лу под­ка­ты­ва­ла от одно­го толь­ко запа­ха. И вот, зай­дя одна­жды, уви­дел там Лену. Она там жила, на пра­вах налож­ни­цы, вто­рой жены, черт зна­ет кого. И по виду — как буд­то роди­лась и вырос­ла здесь, раз­ве что чуть поумы­тей. Но еще немно­го — и не отличить.

В общем, нра­вы там такие, жесто­кие. Я хоть к ним толь­ко кра­ем при­ка­сал­ся, но кое-что знаю, видел. Есть день­ги, боль­шие, как у меня, — про­жи­вешь. А нет — надо добы­вать, воро­вать или при­са­сы­вать­ся, как там гово­рят. К тому, у кого день­ги, кто может достать, огра­бить, к тому, кто варит и про­да­ет, к бары­ге. Вот Лена при­со­са­лась к бары­ге: и ей удоб­но, не надо забо­тить­ся о кай­фе, не надо боять­ся, и ему: и сам поль­зу­ет­ся, и под­кла­ды­ва­ет нуж­ным людям.

Конеч­но, жал­ко, но что сде­ла­ешь, это такая судь­ба, не моя судь­ба. Если все, что знал и видел, про­пус­кать через себя, не филь­тро­вать, то это невоз­мож­но, с ума сойдешь…

Я вовре­мя оста­но­вил­ся, нашел силы… Роди­те­ли ведь у меня чуть с ума не сошли, в самом пря­мом смыс­ле. Сын — нар­ко­ман, да что же это такое? Раз­ве для это­го меня рожали?

Доч­ку не видел, не знаю. Жена уже не то что­бы не раз­го­ва­ри­ва­ет, а толь­ко одно твер­дит: посмот­ри на себя, что же ты за чело­век? Ты же — не-человек!

Ира Шули­мо­ва, 17 лет, Москва

Самое страш­ное в нар­ко­ма­нии — пси­хо­ло­ги­че­ская сто­ро­на. Внут­ри у чело­ве­ка тво­рит­ся что-то ужас­ное. Как это пере­дать… Я в днев­ни­ках писа­ла: это чув­ство, буд­то чело­век попал в моги­лу. Вот он очнул­ся, видит, что он живой, у него есть еще силы, а нет ника­кой воз­мож­но­сти выбрать­ся. Ты живой, но ты уже труп — при­мер­но так. Когда кры­ша едет, тебе кажет­ся, что за тобой, пят­на­дца­ти­лет­ней дев­чон­кой, КГБ сле­дит, кры­сы выпры­ги­ва­ют из-под ног, пау­ки висят гроз­дья­ми — все это в тебе, внут­ри, но в то же вре­мя как бы и внешне. Внут­ри-то ты все пони­ма­ешь… Ну как объ­яс­нить… Вот сума­сшед­шие не зна­ют, что они сума­сшед­шие. Есть же пара­но­и­ки, шизо­фре­ни­ки, но они счи­та­ют себя нор­маль­ны­ми людь­ми. А когда кры­ша едет — ты все пони­ма­ешь, на себя как бы со сто­ро­ны смот­ришь и видишь. Но оста­но­вить­ся не можешь. Пред­ставь­те себе, что вы, имен­но вы, начи­на­е­те на пло­ща­ди раз­де­вать­ся дого­ла, выкри­ки­ва­е­те какие-то глу­по­сти, кро­е­те всех матом, хва­та­е­те про­хо­дя­щих жен­щин и пыта­е­тесь их наси­ло­вать… Вы пони­ма­е­те, что дела­е­те что-то страш­ное, несов­ме­сти­мое со сво­и­ми поня­ти­я­ми, несов­ме­сти­мое и невоз­мож­ное с вами, вы это­го не хоти­те, но вы это делаете.

Вот что такое пси­хоз, вот что такое состо­я­ние нар­ко­ма­на. Вся пси­хи­ка, мозг, душа, весь чело­век раз­ди­ра­ет­ся на две части, идет на раз­рыв. Мож­но ли это выдержать?

Все нар­ко­ма­ны, кого я знаю, хотят бро­сить, оста­но­вить­ся. И — не могут. Мож­но помочь, снять лом­ки, но отвра­тить от кай­фа — не знаю… Чело­век попа­да­ет в страш­ную, не извест­ную нико­му зави­си­мость. Тут начи­на­ет­ся пере­тя­ги­ва­ние кана­та: что ока­жет­ся силь­нее, зави­си­мость от нар­ко­ти­ка или жела­ние бро­сить, изба­вить­ся. Если жела­ние сво­бо­ды, стрем­ле­ние изба­вить­ся от раб­ской зави­си­мо­сти пере­си­лит, тогда чело­век может под­нять­ся. Глав­ное — не обма­ны­вать себя, чет­ко ска­зать себе, что зави­си­мость от кай­фа — это преж­де все­го зави­си­мость от людей, кото­рые могут тебе дать денег и могут не дать, могут дать тебе дозу, а могут не дать, потре­бу­ют от тебя за эту дозу выпол­не­ния любых при­хо­тей, то есть могут сде­лать с тобой все, что им захо­чет­ся. Когда это гово­ришь себе без обма­на, то появ­ля­ет­ся кре­пость, у меня лич­но — про­тест, бешен­ство, ну харак­тер у меня беше­ный, но он меня и спас, а то бы я здесь не сиде­ла с вами, а валя­лась бы под забо­ром со все­ми кому не лень…

Все толь­ко и гово­рят: дво­ро­вые ком­па­нии — это пло­хо. Навер­но. Но у меня как было: в девять лет отец раз­вел­ся с мамой, потом мама забо­ле­ла раком кро­ви, уми­ра­ла на моих гла­зах — это страш­ная болезнь. После ее смер­ти попа­ла к мами­ным род­ствен­ни­кам, а там у них один раз­го­вор: день­ги, день­ги, день­ги… Ну ска­жи­те, какой инте­рес один­на­дца­ти­лет­ней дев­чон­ке в раз­го­во­ре о день­гах? А ведь дру­гих там не было. На ули­це же, во дво­ре, тебя пони­ма­ют, с тобой раз­го­ва­ри­ва­ют о том, что тебе инте­рес­но. Дру­гое дело, что там научат еще и тому, что… В общем, в две­на­дцать лет я нача­ла курить, в три­на­дцать лет уже кури­ла ана­шу, а на иглу села, когда мне не было еще пят­на­дца­ти лет.

Уже за ана­шу надо пла­тить нема­лые день­ги. А где их взять три­на­дца­ти­лет­ней дев­чон­ке? Но тут уже появ­ля­ет­ся подру­га, а у нее есть еще подру­га, кото­рая постар­ше, а у той — дру­зья, кру­тые, блат­ные чува­ки, и так далее. Извест­но… Ста­ли мы с подруж­кой чем-то вро­де под­сад­ных уток. Напри­мер, под­хо­дим на рын­ке к тор­гов­цам, заиг­ры­ва­ем, заго­ва­ри­ва­ем: на моло­день­ких, раз­вяз­ных они сра­зу клю­ют. Везем их на квар­ти­ру, а туда через пять минут вхо­дят наши ребя­та… Или кло­фе­ли­на в вино под­ме­ша­ешь, еще какой-нибудь дури, в общем, «обу­ва­ли кли­ен­тов» и нема­лые день­ги на этом име­ли. Конеч­но, ты не одна, за тобой — целая уго­лов­ная бан­да. Вна­ча­ле я рабо­та­ла в ком­па­нии с даге­стан­ца­ми, потом — с чечен­ской бан­дой, а в послед­нее вре­мя с наши­ми, рус­ски­ми, с ними лег­че, пото­му что они как бы более свои. Были, конеч­но, и дру­гие дела. С дев­чо­нок на ули­цах сереж­ки сры­ва­ла, изби­ва­ла… Что, не похо­же на меня, да? Это уж точ­но, по виду не ска­жешь, с дет­ства при­мер­ной девоч­кой была, в англий­скую спец­шко­лу ходи­ла, пени­ем четы­ре года занималась…

В общем, попа­ли мы с подруж­кой моей в чисто уго­лов­ную сре­ду: воры в законе, про­сти­тут­ки, бан­дер­ши. Когда ищешь, то нахо­дишь. Самым млад­шим два­дцать пять — трид­цать лет, стар­шим — сорок — пятьдесят.

Лари­са Грин­берг, 21 год, Москва

Мама у меня веду­щий инже­нер, папа умер, когда мне было пять лет. Сест­ра закон­чи­ла теат­раль­ное учи­ли­ще, вышла замуж. Дво­ю­род­ный дедуш­ка — народ­ный артист СССР. В прин­ци­пе семья благополучная.

Я с дет­ства меч­та­ла о подруж­ке, с кото­рой мож­но было делить все. В пятом клас­се у меня такая подруж­ка появи­лась, при­е­ха­ли они из Воро­не­жа. Вот с нее-то мои беды и нача­лись. Нас было четы­ре дев­чон­ки по три­на­дцать-четыр­на­дцать лет. С нами встре­ча­лись дру­зья ее, подруж­ки­но­го, бра­та, им по шест­на­дцать-сем­на­дцать лет было. Мы соби­ра­лись у нее на квар­ти­ре, кури­ли, выпи­ва­ли, но до чего-нибудь тако­го дела не дохо­ди­ло. И вот седь­мо­го нояб­ря — у меня все беды про­ис­хо­дят седь­мо­го нояб­ря, — когда мы там собра­лись, ее брат изна­си­ло­вал меня в извра­щен­ном виде. Его поса­ди­ли, но с той девоч­кой мы про­дол­жа­ли дружить.

Так про­шло два года. На седь­мое нояб­ря мы сно­ва собра­лись у нее. Смот­рю, там какие-то незна­ко­мые ребя­та. На меня не обра­ща­ют вни­ма­ния, пере­гля­ды­ва­ют­ся, ухо­дят в даль­нюю ком­на­ту. Я — за ними. А меня выго­ня­ют: тише, тише, кайф сло­ма­ешь. Смот­рю, а они лежат — кто на полу, кто на диване, и на гла­зах поло­тен­ца, плат­ки. Ну когда вма­зал­ся и ждешь при­хо­да кай­фа, то ложишь­ся и закры­ва­ешь гла­за поло­тен­цем, тряпкой…

Ребя­та моло­дые, доволь­но-таки инте­рес­ные. Ду-

маю: что же это они такое ощу­ща­ют, что им даже девуш­ки неин­те­рес­ны? Меня это заело: пони­ма­е­те, на меня все­гда обра­ща­ли вни­ма­ние, а тут даже не смот­рят. Я им гово­рю: «Дай­те и мне!» А они радост­но: «Дер­жи, малыш!» И вко­ло­ли мне пер­вин­тин. Вот так я и вли­лась в круг нар­ко­ма­нов. Я чело­век по нату­ре общи­тель­ный, доб­рый, с любой мра­зью могу пого­во­рить по-чело­ве­че­ски, и поэто­му круг обще­ния у меня был широ­кий. С пят­на­дца­ти лет я уже не при­хо­ди­ла ноче­вать домой, прав­да, маме зво­ни­ла. А зна­ко­мых мно­го, при­то­нов мно­го, на одной хате на три дня «завис­нешь», на дру­гой — на пять дней, на тре­тьей про­сто ото­спишь­ся. А в сем­на­дцать лет ста­ла жить с бары­гой, год про­жи­ла у него. Там у меня впер­вые и поеха­ла кры­ша. Рань­ше-то я поне­мно­гу коло­лась, не было в достат­ке. А тут меня при­ве­ли к чело­ве­ку, у кото­ро­го в холо­диль­ни­ке сто­ит трид­цать буты­лок по десять кубов в каж­дой. Я из каж­дой попробовала!

Вот тогда и был «пере­до­зняк». Я поте­ря­ла созна­ние уже в тот момент, когда вво­ди­ли иглу. А очну­лась, когда иглу вытас­ки­ва­ли. Несколь­ко секунд. Но за это вре­мя у меня уже все стро­ну­лось. Я успе­ла уви­деть звез­доч­ки на обо­ях, какие-то муж­чи­ны кру­гом, потом все нача­ло рас­плы­вать­ся, как в тумане, в пару, и я реши­ла, что мы все в бане. А у меня пунк­тик был… Я там уже три дня жила и все никак не мог­ла помыть голо­ву: то вода горя­чая отклю­ча­ет­ся, то мы в кайф впа­да­ем и не до это­го. Гряз­ная, саль­ная голо­ва, меня это мучи­ло — и я зацик­ли­лась. Про­сы­па­юсь, вокруг все плы­вет, как в бане. Ага, думаю, раз в бане, зна­чит, они меня наси­ло­ва­ли. Но как они мог­ли меня наси­ло­вать, если у меня мен­стру­а­ция. Зна­чит, в рот и в зад. Под­зы­ваю хозя­и­на и гово­рю: «Юра, лад­но, что вы меня наси­ло­ва­ли куда хоте­ли, но если пове­ли в баню, то хоть голо­ву мог­ли мне помыть?»

А он сто­ит тут же, еще со шпри­цем в руках. Конеч­но, сра­зу сооб­ра­зил, что у меня кры­ша поеха­ла, и с того дня стал меня кон­тро­ли­ро­вать. Да я и сама нача­ла боять­ся, все вре­мя в голо­ве сидел тот случай.

А потом я от него ушла… Надо­е­ло. Забы­ла, вид­но, что сама по себе я никто и ничто, надо посто­ян­но у кого-то кор­мить­ся. В общем, при такой жиз­ни рано или позд­но попа­да­ешь к ворам. Жила и живу с кав­каз­ца­ми. Вна­ча­ле с Дже­ма­лом, сей­час с дру­гим. Дже­ма­ла застре­ли­ли, может, слы­ша­ли, про это мно­гие зна­ют, на Ломо­но­сов­ском про­спек­те было. Они еха­ли с това­ром, с рас­тво­ром, а посто­вой мили­ци­о­нер начал их оста­нав­ли­вать. Пого­ня полу­чи­лась, мен­ты под­мо­гу вызва­ли. А Дже­мал не то под­шу­тить хотел, не то напу­гать: высу­нул­ся в окно с игру­шеч­ным писто­ле­том, его и про­ши­ли из автомата.

Конеч­но, с вора­ми тяже­ло: все вре­мя ждешь, что слу­чит­ся… Или застре­лят кого, или заре­жут, или заме­тут сра­зу всех и тебя вме­сте с ними, упря­чут в зону. Но зато есть защи­та: и кай­фом обес­пе­чат, и в оби­ду не дадут, и вооб­ще, нико­му дру­го­му не дадут, не пустят в «хоро­вод», как с «вин­то­вы­ми» девоч­ка­ми делают.

А так, если одна, то выбо­ра нет. Или иди, что­бы тебя через «хоро­вод» про­пус­ка­ли, или на Чере­муш­кин­ский рынок, на «экс­пресс-так­си». Что такое «экс­пресс-так­си»? Ну это когда бары­ги по утрам берут так­си и раз­во­зят товар по кли­ен­там. А сна­ча­ла заез­жа­ют на Чере­муш­кин­ский, на Дани­лов­ский рын­ки. Атам их уже ждут девоч­ки. Ныря­ют в маши­ну, пря­мо там сосут бары­гам член, то есть дела­ют минет, полу­ча­ют свою дозу — и до сви­да­ния, до зав­тра. Так и живут.

Объ­яс­не­ния

Кни­га с пер­вых глав широ­ко пуб­ли­ко­ва­лась в газе­тах и жур­на­лах. Пошли пись­ма, звон­ки, вопро­сы. Пись­ма все те же, с испо­ве­дя­ми. Звон­ки о помо­щи. Ока­за­лось, сре­ди нар­ко­ма­нов нема­ло людей, даже и не веда­ю­щих, что им могут помочь, что есть лечеб­ни­цы, где из ломок выво­дят при помо­щи лекарств, во сне. То есть гуман­но. А не как рань­ше, когда при­вя­зы­ва­ли к сто­лу — и бей­ся сколь­ко хочешь…

Впро­чем, это неуди­ви­тель­но. В госу­дар­стве, где боль­ной чело­век, нар­ко­ман, счи­тал­ся уго­лов­ным пре­ступ­ни­ком, и мето­ды «лече­ния» были соот­вет­ству­ю­щие. Так что нынеш­ний страх боль­ных перед вра­ча­ми будет жить еще долго.

— О наркотиках я знал, еще будучи подростком, чем в 1980-х мог похвастаться не каждый. Вся моя жизнь, начиная с молодости, была связана с криминалом. Я знал и видел отношение к наркам. Отчим как-то привез меня на один из притонов, когда мне было 17 лет — ему нужно было что-то там забрать. Я увидел двух грузин, крючившихся в ломках. Они ждали «лекарств». Сейчас я думаю, что это было какое-то предупреждение, которое послал мне Бог и которым я не воспользовался. Я видел, как они тряслись над этими шприцами. Мне было сказано: «Запомни этих людей, это нарки, с ними никогда никто не имеет дела, все их избегают. Это отребье рода человеческого». В тот момент я твердо сказал себе, что никогда таким не стану.

— Мой первый раз случился, когда мы отмечали очередную «делюгу» (удачно исполненное преступление. — «Известия»). Я сидел со взрослыми (имеется в виду старшими товарищами, наставниками в уголовном мире. — «Известия») за столом, когда по мобильному телефону (тогда это была такая большая штука в автомобиле, стояла вместо магнитолы) позвонил человек и сказал, что мои близкие (члены группировки. — «Известия») употребляют наркотики. Я с ножом в руках ворвался в адрес — подбегают мои, просят, чтобы я никого не трогал. Начинают быстро со мной разговаривать и… прикатали попробовать. Хотя я сам кого хочешь мог уболтать, но тут… Я даже не могу понять, как получилось, что я, человек, знающий кто такие наркоманы, к чему приводят наркотики, протянул руку.

— Последней каплей стал момент, когда я шел отметиться к инспектору [уголовно-исполнительной инспекции]. Я два месяца на свободе, шагаю с палочкой, штаны подвязаны какой-то веревкой. А мне выть хочется белугой, я понимаю, что мне 42 года, жизнь спущена в туалет и выхода нет. Я тогда стоял и смотрел в сторону «Семнашки». Если бы в тот момент передо мной поставили детектор лжи и спросили: «Миш, ты правда хочешь в больницу лечь, чтобы бросить?» Я бы сказал «да», и прибор подтвердил бы, что я не вру. Всем сердцем я хотел прекратить. Я лег в клинику. Но через неделю я доходчиво и мотивировано рассказывал заведующему, что мне срочно нужно ехать делать какой-то там документ. Через три часа я на свободе… употребляю. Потом возвращаюсь назад в больницу, и врач меня закрывает.

Так началась новая жизнь Михаила. Он говорит, что по натуре игрок и ни в чем не хочет быть зрителем. Он взял себе наставника, который помог ему проходить 12-шаговую программу, а вскоре и сам включился в работу сообщества.

«Сегодня мылся, чистил зубы, поднимаю лицо, смотрю на свое отражение и спрашиваю: «Почему ты, прокончючий нарк, проупотреблявший четверть века, улыбаешься? — говорит Михаил. — Спешишь на свое служение, на юбилей своей группы, вместо того чтобы [употребить] в подъезде».

Он ездит вместе с другими членами сообщества в психиатрические, наркологические больницы, в реабилитационные центры.

Сообщество «Анонимные наркоманы», основанное в 1953 году, сейчас одно из старейших и крупнейших среди сообществ подобного типа в мире. Оно проводит в 141 стране еженедельно больше 70 тыс. собраний на 77 языках. Сообщество АН существует в России с 1990 года и на сегодняшний день проводит еженедельно более 2,6 тыс. собраний в 280 городах страны. Единственное условие для членства в АН — желание прекратить употребление наркотиков.

«Много у меня было мест работы, но пришлось отказаться от большинства, где требовались физические усилия. И всё из-за последствий употребления — к концу рабочего дня не мог зашнуровать кроссовки, ноги опухают, все больные».

Как известно многим находящимся здесь читателям, соли и амфетамины считаются, на данный момент, малоизученными и от этого еще более страшными наркотиками нашего времени.

Самую большую опасность вызывает начальное употребление этих веществ. В этой статье пойдет речь по большей части пойдет о «Солях»,так как, я тот человек который непосредственно увяз в этом болоте и видел весь ужас «изнутри».

Наибольшую опасность этот наркотик представляет тем, что на первоначальных этапах, практически невозможно заподозрить употребление наркотика визуально.

Наркоман не меняется внешне, появляется излишня болтливость, отличное настроение, и невероятно много энергии. Самая большая ошибка-отрицание того, что ты наркоман.

Этот самообман, играет роль «палача», ведь соль не нужно употреблять ежедневно. Человек иногда неделями живет без употребления и продолжает социальную активность.

Он работает, учится, гуляет и считает что он управляет ситуацией, он решает когда «расслабиться» и не видит, что вполне логично, каких то минусов. И это еще одна ошибка.

С момента первого же употребления соли, человек уже не принадлежит себе. В моем случае осознание того, что не я правлю «балом» пришло слишком поздно ,через 2 года.

До момента осознания(кстати у некоторых оно не приходит до самой смерти) ты считаешь, что это : «Соседка Маша наркоманка, ведь она торчит от героина ежедневно и не может обойтись без него. Она вот да, накроша, а Я НЕТ! Ведь я спокойно обхожусь без него.»

Еще одна страшная иллюзия, самообман, психологическое отрицание это факта, можно сказать мозг блокирует мысль о том, что может у меня все же есть проблема.

Первоначальное употребление соли, вызывает дичайший кайф, но ни кто не задумывается о том, что это временно, что ужас впереди и это не вымысел, не сказки , которыми пугают наркомана… Это реальность.

Которую я в свое время отрицала.

Это у них так, а меня обойдет стороной. Увы все солевые наркоманы, которым вовремя не оказали-ОБДУМАННУЮ,ВЕРНУЮ,СВОЕВРЕМЕННУЮ помощь заканчивают одинаково.

Ужасы последних дней солевого и амфетаминового наркомана, о которых должны знать родственники

Если все же родственники выбрали не верную тактику и пошли по ложному пути, они должны быть готовы к тому, что станут свидетелями адски болезненного ухода, своего родного человека на тот свет.

Допустим, они выбрали пресловутую систему 12 шагов или же наслушавшись советов, в группе созависимых, где рекомендуют вычеркнуть наркомана из своей жизни и ждать, пока он одумается и сам захочет.

Наверно уже ни для кого не секрет, что жизнь солевых наркоманов, не долгая. Больше 5-6 лет, такие не живут ,т.к организм не железный и он перед смертью отплачивает тем, что любой наркоман умоляет о скорейшей смерти, но мучается еще до 12 часов.

Поступают солевые в основном с одним и тем же симптомом в больницу.

Онемение конечностей, тошнота, резкая, ни чем не снимающаяся головная боль, температура обычно поднимается до 40 и не сбивается, у человека лихорадка.

Первое время, кажется, будто это пройдёт и человек ходит по больничному коридору, улыбается, разговаривает по телефону и даже может покушать.

В какой то момент лежа на кровати, наркоман понимает, что он не может встать. Хотя удивительно, еще пару часов назад, он выходил курить на крыльцо…

А далее начинается ужас: головные боли и боли брюшной полости достигают максимума…И даже самый сильный и стойкий, начитает дико, истошно, до хрипа кричать от боли.

Начинается агония и галлюцинации, наркоман начинает «течь» то есть ,он лежит, а все его поры выделяют зловонную жидкость, он несколько раз ходит в туалет под себя.

Его обязательно привязывают, иначе он может вырвать катетеры, в которых уже капают обезболивающее и снотворное. Боли, крики в собственных испражнениях продолжаются до 3-4 часов(это только то, что не один раз видела я), а некоторые особо ослабленные мучаются по пол ,часа и умирают.

Но если все же человек засыпает и боль снимается, спит он порядка 30-60 минут ,просыпается и все идет по кругу.

Дальше его начинает рвать. И очень повезет если рядом окажется медсестра, ибо можно захлебнуться своими же рвотными массами. В этот период ,наркоман уже не понимает, что происходит, он несвязанно говорит, глаза косят в разные стороны, он не знает кто он и что с ним делают.

В этот момент ,все больные находящиеся в соседних палатах, хранят молчание, потому что в основном за стенкой умирает молодой парень или девушка, которые кричат все как один, одну и ту же фразу «Помогите!», «Мамочка, мне больно, мамочка помоги!», «Кто-нибудь помогите!»

А потом крик всегда обрывается неожиданно. И лежа в больнице, полгода, я уже привыкла к тому, что если крик внезапно оборвался, значит сейчас услышим второй крик-крик родных, которым запрещено быть в палате в этот момент.

А потом крик всегда обрывается неожиданно. И лежа в больнице, полгода, я уже привыкла к тому, что если крик внезапно оборвался, значит сейчас услышим второй крик-крик родных, которым запрещено быть в палате в этот момент.

И они все это время сидели на корточках, кто стоял на коленях и молили бога, что бы спас. И вот когда врач выйдя из палаты, скажет: «Простите, мы сделали все что могли, как могли пытались обезболить. Крепитесь».

В этот момент им разрешают увидеть тело родного и любимого человека. То что они видят, не укладывается в голове, многие , кстати, не верят в то, что это человек, к которому они приходили утром. На кровати лежит скелет, обтянутый черно-желтой кожей, весь в испражнениях и рвотных массах от которого пахнет, если так можно сказать гнилью на всю палату.

Заключение в морге будет одно-остановка сердца. Но по факту, то с чем сталкиваются патологоаномы, словами не описать.

Все органы, в прямом смысле сгнили, вонь от кишков стоит убийственная. У многих диагностируют поражения всех органов в плоть до посеченного кишечника. На похоронах ,таких наркоманов иногда не узнают те, кто пришли простится.

Стала я свидетелем не одной смерти амфетаминовых наркоманов. Ту вроде все немного получше, в плане боли, но если взвесить на весах, то лучше уж уйти с болями, чем так как амфетаминовые.

Поступают они как правило с температурой 39-40,с жутчайшими головными болями и давлением под 200.

Какое-то малое время, иногда по несколько суток, они кажутся вполне здоровыми, на первый взгляд. Но дальше –страшнее, в какой то момент они перестают адекватно осознавать реальность.

Они бегают по коридору, кричат, писают в штаны. Могут раздеться догола, ни с того, ни с сего. Могут сесть испражниться прям в больничном коридоре.

Их в это время тоже привязывают .Они начинают плакать, глаза так же, как у солевых, начинают косить ,а далее начинается адская головная боль, они уже не могут адекватно говорить, что-то кричат, но разобрать ничего не возможно.

В таком темпе они могут кричать часами. В итоге и амфетаминовые, перестают дышать.

Основная смерть амфетаминовых, по статистике-отёк головного мозга, многие очаговые поражения головного мозга, реактивный менингит.

Внутренние органы страдают ровно так же как и солевых, но почему то от них не несет гнилью. Да и внешне, после смерти нет видимых ,бросающихся в глаза изменений.

Это естественный вопрос ,после прочтения данной статьи и я отвечу. Последний год я провела в больницах.

У меня поражение всего организма, абсолютно. Я продолжаю гнить изнутри и испытывать адские боли. Но я уже дома, так как все что могли сделать врачи — сделали.

У меня лопнули оба легких, одно восстановилась, половину второго-отрезали.

Я, некогда вполне красивая девушка, сейчас похожу, на персонажа из фильма ужасов. У меня тяжелое поражение мозга. И порой я не помню как меня зовут, иногда я не понимаю того, что мне говорят и что значат эти слова.

Иногда у меня останавливается сердце(систолы)в эти моменты я чувствую, как встает все в организме, но сердце вновь заводится.

Я не проживу долго и конечно, теперь я знаю как я буду умирать, я ни чем не отличаюсь от остальных наркоманов, я буду испытывать все то, что испытывали люди, лежавшие со мной в отделении и это наводит ужас. Ведь я понимаю, что умру в своих фекалиях и рвотной массе. Но больше всего я боюсь диких болей…

Не самая лучшая перспектива, не так ли?

С виду я обычный молодой человек 38 лет. Сейчас у меня хорошая работа, жена и дети. И никто никогда не догадается, что в прошлом я был наркоманом, которому все пророчили скорую и мучительную смерть. Так что это скорее история моего успеха.

Я родился в конце 80-х и всю жизнь прожил в Перми. Учился в обычной школе, немного хулиганил, иногда вызывали родителей. В целом ничего серьезного. Но один день изменил мою жизнь на «до» и «после».

Летние каникулы после 10 класса, мы с ребятами болтались то во дворе, то в гостях друг у друга, и маялись бездельем. В то время мы уже пробовали алкоголь, сигареты и легкие наркотики. Банальный интерес к «веществам» присутствовал в каждом из нас, и я не был исключением. Один из моих друзей рассказал о новом наркотике. Нас всех это очень заинтересовало, мы начали расспрашивать его – что и как, где это можно взять и как принять. После его историй ни у кого из нас не осталось сомнений – надо пробовать! Мы скинулись карманными деньгами, и позже попробовали его дома у одного из друзей, чьи родители в этот день были на даче.

Несмотря на весь этот кошмар, с виду я был таким же обычным человеком. Ходил на дискотеки, знакомился с девушками, заводил отношения. Чаще всего девушки были из такой же среды, как и я. Но одна встреча изменила все. Я встретил хорошую и добрую девушку, без вредных привычек и зависимостей – мне она казалась святой.

От нее будто исходил свет, который озарял все вокруг. И я летел на этот свет, как мотылек, зная, что только рядом с ней мне будет хорошо.

Девушка не знала, что я наркоман, мне было стыдно признаться ей в этом. Долгое время мы были просто друзьями, я ее любил и понимал, что теперь у меня есть смысл жизни и не все потеряно. Я снова пришел к своим родителям и попросил их о помощи. Я не знаю, насколько родители поверили тогда в меня, но они протянули руку. Благодаря тому, что я сам захотел жить и избавиться от зависимости, лечение удалось.

Лечился я целый год. Работал с психологами, врачами, даже духовными наставниками. Я рассказал своей девушке о том, кто я на самом деле. Я бы не сказал, что она легко приняла мою «темную» сторону. Мы долго разговаривали, я помогал ей осознавать, что я болен. В итоге решили остаться вместе и поженились. Сейчас у нас замечательные дети, собака и дом.

Я отношусь к моей той зависимости философски – я считаю, что это были испытания, которые мне нужно было пройти. Но честно говоря, это время можно считать для меня потерянным, как и огромное количество нервов, денег и здоровья. Сейчас я ценю жизнь как никогда раньше. Я рад, что могу рассказать о своем печальном опыте, чтобы предостеречь остальных.

Избавился ли я от зависимости навсегда?

Люди даже через 30 лет начинают снова курить сигареты, а тут – наркотики. Бывших наркоманов не бывает и это факт!

Наркомания – это болезнь, и излечиться от нее полностью невозможно. Просто я делаю все, чтоб эта болезнь больше не вернулась в мою жизнь. Слишком большие ставки на кону, слишком дорого то, что есть у меня сейчас.

Подводя итог, я хочу дать совет не детям, а их родителям. Ведь именно они в ответе за то, что будет происходить с ребенком в будущем.

• Чаще всего наркотики – это банальный интерес (как было в ситуации со мной). С раннего детства рассказывайте своему ребенку, что такое наркотик. Расскажите всю правду. Не умалчивая или приукрашая, а как оно есть. Хочешь кайф несколько минут? Но будь готов к тяжелым последствиям. Если бы мои родители сказали мне это в момент моего взросления, я вряд ли бы даже захотел пробовать.
• Чаще всего это происходит от безделья. Лето, каникулы, мы маялись, не зная, чем себя занять. А тут еще и родители на работе, у нас полная свобода действий. Вот и начали творить глупости. Отправляйте в лагерь, к бабушкам, если уже взрослый – работать. Пусть он лучше будет работать и зарабатывать свои собственные деньги, чем тратит ваши на наркотики.
• Будьте ближе к ребенку. Ведите с ним откровенные и душевные разговоры. Знакомьтесь со всеми его друзьями. Станьте для него и его друзей другом.
• Просматривайте иногда его страницы социальных сетей. Не надо стесняться, но и не стоит быть маниакально помешанным на слежке за собственным ребенком.

Это наверно главные советы – будьте ближе к своему ребенку, любите его и показывайте это каждый день, верьте ему и все будет хорошо. И дайте понять, что счастливая жизнь, полная красок, любви, радости может быть только без допинга – наркотиков, алкоголя и сигарет.

Исповедь наркомана или путь к себе…

Психозы при наркомании начинают формироваться на ранних стадиях развития заболевания. Адаптационная (первая фаза) формирования заболевания полностью меняет активность организма, его ответ на раздражители. На этой стадии нарушения поведения малозаметны и не имеют ярких проявлений. Формирование заболевания приобретает яркую выраженность на второй стадии привыкания в случае появления у больного синдрома отмены препарата. Резкие скачки настроения, злоба и немотивированная агрессия по отношению к окружающим – это первые признаки формирующегося нарушения.

Третья стадия заболевания вызывает:

• истощение всех внутренних ресурсов организма,
• перебои в работе всех систем,
• сильное снижение общей реактивности.

Жизнь бывшего наркомана после выписки из медицинского учреждения связана с попытками вернуться в социум, наладить общественные отношения. Первоначально человек будет чувствовать неуверенность в собственных силах и страх перед новым образом жизни, но при правильном подходе он сможет применять умения, которые получил в ходе реабилитации, и получать удовольствие от здорового образа жизни.

Цель ресоциализации – сделать так, чтобы бывший зависимый научился получать удовольствие от жизни, решать личные проблемы без приема наркотиков Живя в обществе, бывший наркоман:

• ищет новые впечатления;
• обеспечивает досуг;
• формирует новые хобби;
• развивает навыки общения;
• работает, получает образование;
• укрепляет новую психологию;
• выстраивает взаимоотношения с семьей и близкими;
• получает помощь от общественных групп.

— Последней каплей стал момент, когда я шел отметиться к инспектору [уголовно-исполнительной инспекции]. Я два месяца на свободе, шагаю с палочкой, штаны подвязаны какой-то веревкой. А мне выть хочется белугой, я понимаю, что мне 42 года, жизнь спущена в туалет и выхода нет. Я тогда стоял и смотрел в сторону «Семнашки». Если бы в тот момент передо мной поставили детектор лжи и спросили: «Миш, ты правда хочешь в больницу лечь, чтобы бросить?» Я бы сказал «да», и прибор подтвердил бы, что я не вру. Всем сердцем я хотел прекратить. Я лег в клинику. Но через неделю я доходчиво и мотивировано рассказывал заведующему, что мне срочно нужно ехать делать какой-то там документ. Через три часа я на свободе… употребляю. Потом возвращаюсь назад в больницу, и врач меня закрывает.

Поехали! Когда зависимый человек заканчивает реабилитационную программу, ему хочется жить, в том числе строить отношения, влюбляться, заниматься сексом. Когда человек заканчивает курс терапии химической зависимости и переступает порог центра восстановления, он сталкивается с окружающим миром, психика наркомана меняется. Перед ним становится задачи другого рода: каким образом перенести те знания, навыки, опыт, который он получил в микро социуме клиники в большую реальную жизнь. Частью этой большой реальной жизни является взаимоотношения, в том числе, взаимоотношения с противоположным полом.

Как начать строить такие отношения, как развивать их, как делать так, чтобы отношения приносили гармоничное развитие двум участникам – мужчине и женщине? В первую очередь необходимо те знания, которые зависимый получил в реабилитационном центре, перенести в реальную жизнь.

Милиция все чаще выявляет факты причастности к незаконному обороту наркотиков школьников и студентов. Наркоторговцы умело используют интернет, а сейчас стали активно осваивать соцсети и мессенджеры. Оптовые и розничные продавцы смертельного зелья знакомы друг с другом только по «никам». Иногда, чтобы поймать преступную группу, уходит несколько месяцев трудной и кропотливой работы. Но рано или поздно правонарушители оказываются за решеткой. Меньше месяца назад совместная спецоперация наркоконтроля Беларуси и России, к примеру, задержала 9 человек, занимавшихся преступным ремеслом. Изъято 20 килограммов (!) мефедрона.

В 2019 году в Беларуси снизили нижние пределы наказания по некоторым частям небезызвестной 328-й статьи. Если раньше за оборот с целью сбыта грозило от 5 до 8 лет, то сейчас — от 3 до 8. За это же преступление, совершенное группой лиц, в крупном размере или ранее уже судимым за наркотики, до изменений наказывали лишением свободы на срок от 8 до 15 лет. Нижний порог теперь определен в 6 лет. В мае 2020-го прошла амнистия, по которой осужденным по ч. 1, 2 и 3 ст. 328 УК РБ были снижены сроки на 1 год, несовершеннолетним — тоже.

Чем такое поведение грозит вам, жене наркомана или алкоголика?

Такая жизнь для алкоголика не пройдет без следа. И для вас тоже! Психосоматика вещь серьезная. То сердце заболит (скрытые обиды и непроговоренные эмоции, утопленная радость), то ноги отекут (нежелание двигаться дальше и страх менять жизнь), то голова болит (запрятанные в подсознание мысли, о которых неприятно думать), то давление (непомерный груз обязанностей) и так далее.
Мы не роботы и не вечны. И если мы так волнуемся о том, что будет с детьми, когда нас не станет, то ради их же здоровья и счастья надо подумать о своем здоровье и счастье.
Запомните! Никто не должен класть свою жизнь на алтарь ради выздоровления от алкоголизма другого человека. Вы это решаете сами, а вы спросили алкоголика, он вас вообще об этом просил?
Для того чтобы выбраться из своих стереотипов поведения, для начала научимся отличаться, где кончается личность алкоголика, а где начинается сама зависимость. Что наркоман делает под влиянием своих личных мыслей, а что под гнетом зависимости?

Поведение, обусловленное личностью человека	Поведение, обусловленное зависимостью человека
Попытки рассказать малознакомому человеку свои проблемы, как есть, без украшательств событий	Рассказ с «украшательствами»: жена рожала, пошел встречать, пришлось выпить с коллегами, заставили, все-таки такое событие!
Во время лечения в больнице больной сидит в своей комнате на кровати, ощущая страх, воспринимает слова доктора, как должное. Понимает: болен. И это страшно!	Пытается скрыться от врача в туалете или душевой, лишь бы не застукали, как принимает.
На общих праздниках удерживается от алкоголя, зная, что будет вести себя неприлично.	Напивается, забывает, где он, пристает к подругам жены с непристойностями.
Занял денег, потратил, подумал, как вернуть, потому что больше не дадут и будет ощущать себя неловко.	Напился, сломал чужую вещь, занял еще, снова напился. Должен всем подряд, отдавать нечем, снова напился, уже от безысходности.
Защищает маму и жену, мое, не трогать, не оскорблять.	Напивается, сам оскорбляет и обижает, и еще и жалуется другим на их поведение. Скрытая агрессия прорывается, рад, если при нем обидят его женщин.
Ищет сочувствия и понимания, пытается поговорить по душам.	Возникает желание, обманет, украдет, и не доищешься правды, почему так поступил. Сам ни за что не сознается, пока не прижмешь к стенке, тогда начнет рыдать «крокодильими слезами», повинится формально, лишь бы отстали.
Страдание, слезы, тихий смех не всегда происки наркотиков. Иногда и настоящие. И больно, что близкие думают, что снова под дурманом, снова «тихо сам с собою он ведет беседу». Боязнь признаться, что тоже больно и страшно.	Честно и с бравадой смотреть в глаза врачу или жене и признаваться, что ничего не было, нет, не употреблял! Наносное и показушное поведение, блоки от самого себя: мне не больно.
Сострадание к боли другого человека, попытки узнать, как дела, что ощущает близкий?	Злоба, раздражение в ответ на попытки справиться о его самочувствии. На настроение близких наплевать, если не трогают. Если трогают, злоба в ответ на их упреки и раздражение. Ему злиться можно, им нельзя, ибо раздражают.
Удивительно, но факт. Именно наркоманы и алкоголики буквально стирают из памяти зло, творимое ими, и идут дальше, живя в добре (недолго).	Изворачиваются как угри, пытаясь добыть свое — наркотик. Идут на любы провокации, преступления, бесчинства.

Как НЕЛЬЗЯ разговаривать с наркоманами

И важно в этот момент заболевание остановить. Не прекратить, как наивно думают многие, а именно остановить! Нельзя из алкоголика или наркомана сделать в дальнейшем не-алкоголика и не-наркомана, чтобы он в дальнейшем мог немножечко иногда выпивать без опасения для себя

Для такого типа людей наркотик должен стать полностью запрещенным, потому что все эти связи остаются в организме на очень глубинном биохимическом уровне.
В этом смысле наркомания и алкоголизм не излечимы. Излечимо лишь само пристрастие. И это очень важно понимать. Получается, что в лечении наркомании есть как бы два этапа: первый — это остановиться. Второй — никогда не начинать. Вот на втором этапе, кстати, бывают и провалы после периодов ремиссии, когда человек думает, что здоров и что от одной рюмки (дозы) ничего не стрясется. Еще как стрясется!
Увы, но зависимость от наркотика прогрессирует даже в том случае, если человек не употребляет, не пьет. Порой ремиссия длится много лет, а само заболевание, как дикое своенравное животное в клетке, томится. И не дай бог выпустить его на свободу, сорвется и разнесет все в пух и прах, и самое страшное, что поведение человека окажется еще более тяжелым, чем было.
Вот почему говорят: бывших наркоманов не бывает. Да. Не бывает. И сейчас мы с вами будем учиться, как держать тигра в узде и обучить его нормам трезвой жизни — этот навык приобретается только в реабилитационных центрах и психологических программах.
Первое, что будет делать наркоман и алкоголик, это отрицать свое заболевание. Наркоман, кстати, может, и не будет так яро, ведь к наркотикам отношение в обществе весьма показательно, и тут уж, как говорится, шила в мешке не утаишь. А вот с алкоголем картина другая: алкоголик может уже спиваться, но будет с пеной у рта доказывать совершенно абсурдные вещи. Приводим набор типичных оправданий алкоголика.

В большинстве случаев зависимость от наркотиков или алкоголя формируется у детей до 3-х лет. И причиной этому является их неправильное воспитание. Это не значит, что алкоголиками или наркоманами становятся только дети из неблагополучных семей. Причиной возникновения одержимости употреблять вещества, изменяющие сознание, может стать, например, гиперопека. Родители пытаются навязать ребенку свои жизненные позиции или реализовывать личные амбиции через сына или дочку. Все это приводит к возникновению подавленных чувств ненависти и обиды, которые невозможно пережить, не прибегая к помощи алкоголя или наркотиков.
Еще одна причина возникновения химической зависимости – частое оставление родителями маленького ребенка на продолжительное время. Взрослые делают это из лучших побуждений – поскорее пойти зарабатывать деньги для семьи или как можно раньше начать приучать сына или дочку с самостоятельности. Такой способ воспитания приводит к тому, что у ребенка начинает возникать неосознанный страх отверженности, который впоследствии также становится одной из причин начала употребления наркотиков или алкоголя.

Третий – взрослый мужчина, стильно одетый. Голос очень бодрый, хотя и видно, что жизнь потрепала. При этом очень грамотная речь и отличная дикция.

– Расскажи немного о себе.

– Привет. Меня зовут Н3, мне 34 года, я из Санкт-Петербурга, там всю жизнь прожил. Родился в семье военных. С детства занимался спортом. Сначала – хоккей, плавание, триатлон. Ходил на кружки рисования, пения. Постоянно был занят. Ни минуты свободного времени. Удовольствия гулять во дворе с ребятами был лишен. Приходил домой в одиннадцать часов ночи с языком на плече. Хватало сил сделать уроки, поесть да лечь спать. Наступил момент, когда тренировок стало больше, и пришлось выбирать. Я выбрал плавание. В дальнейшем всю свою жизнь связывал со спортом. Параллельно хорошо учился, мне давались все гуманитарные науки. Плюс ко всему я был лидером в классе. Никогда проблем с девушками не было. В какой–то определенный момент у меня пришло осознание, что я ответственный человек, человек самостоятельный. В силу того что я подавал большие надежды в спорте, мне предложили перевестись в интернат олимпийского резерва, где уже ребят готовили к куда более масштабным мероприятиям. Туда я и перевелся. Там тренировки имели куда более важное значение. В 11 классе я стал мастером спорта, стал чемпионом России. В принципе, был всем доволен. Позже поступил в спортивную академию, где учились надежды русского спорта. В силу травмы, которую я получил на первом курсе, пришлось закончить спортивную карьеру. Безусловно, это был для меня большой удар. На тот момент я был не то что не приспособлен к уличной жизни, но я был по–детски наивен, потому что воспитывался в некоем спортивном братстве. Депрессия, в которую я упал, не позволила мне дальше учиться, из академии я ушел, несмотря на предложения об обучении детским тренером или массажистом. Позже мама помогла устроиться в финансовый университет, в котором я и продолжил учебу. На первом курсе, это был 98 год, я познакомился с наркотиками.

– Как это произошло?

– Я попал в совершенно другой коллектив. Это была золотая молодежь, которая была занята публичной жизнью. Это дискотеки, это деньги, это легкая красивая жизнь. Я был знаком со многими известными сейчас людьми. Наверное, чтобы иметь там авторитет, я и пристрастился к наркотикам. Сначала это была марихуана, потом пошел героин, который был модным наркотиком. Это был социальный аспект. Психологический же – развод родителей, надломанная психика, надежды в спорте, которые я не оправдал. Сейчас я все проанализировал, тогда мне это не казалось важным. Ну, развод и развод. Травма? Ну что делать, надо жить дальше. А тогда я просто окунулся в другой мир, мне там понравилось, я везде был душой компании. Девочки меня любили, может, любят до сих пор, я не знаю. Тогда у нас вообще не было примеров перед глазами, до чего могут довести наркотики. Поэтому опять же, розовый период, дискотеки, машины, выезды за границу. У меня отец довольно обеспеченный человек, позволял жить безбедно.
Дальше произошло так. Первый курс у меня закончился академическим отпуском из-за того, что когда я пришел на сессию, многие преподаватели даже не поняли, кто я. Но меня это не остановило, появилось только еще большее желание употреблять, тусоваться, общаться.

– Что ты испытывал, когда употребил героин?

– Банально, может, звучит, но первый раз не понравилось и второй раз тоже, марихуана просто надоела, она была уже как сигарета, на нее моральный запрет уже был снят, хотелось что-то переступить, еще чего-то запретного попробовать. Я даже не знаю, какие ощущения я испытывал. Физически – безусловно, рвота, мне даже нравилось пить газировку, что бы позже меня ею рвало. Помню даже, приезжали на Невский, центральная улица нашего города, по ней ходила куча туристов, а мы шли и просто блевали посреди улицы. Я до сих пор помню, как на меня оторопело все смотрели. Санкт-Петербург вообще называют русский Амстердам. Наркотики там есть везде, наркотики там есть любые.
За свою жизнь я попробовал от марихуаны до кактусов. Вместе с героином пришли и галлюциногенные грибы, по ним у меня куда более яркие воспоминания. В первый раз, когда я их съел, я надел костюм скейтбордиста и шел по улице.

– Ты уже третий человек, но никто не может дать подробное описание того, что чувствуешь под героином.

– Я могу описать вот как. У меня отключались эмоции негативного характера. Там, особенно в розовом периоде, происходит некая стабилизация по эмоциям. Ты один. Сам в себе. Ты одинаковый. Тебе нравится, как тебя медленно накрывает, мягко, нравится, как ты сидишь с сигаретой и засыпаешь, и просыпаешься с уже прожженной рубашкой. Тебе нравится от того, что ты куришь сигарету, и тебя еще больше накрывает, тебе нравится, что время полового акта увеличивается. На меня девушки, которые не понимали,под чем я, смотрели как на гиганта, они еле-еле от меня выползали, между нами говоря. Нравилось даже чесаться, на героиновом сленге – чухаться. Умиротворение на душе. В розовом периоде больше и не чувствовал.

(На этом запись обрывается, далее – по памяти)

Потом помню, как впервые укололся, вновь поехали к барыге, а кайфа мало оказалось, а хотелось уже употребить, появилась некая досада от того, что не мог нормально «расслабиться». Как сейчас помню, стою я в ванной перед зеркалом, странное чувство было, не могу объяснить, ощущение необратимости. Попадаю в вену. Бах! Удар в груди, тепло начинает разливаться по всему телу. И так я стал полноценным наркоманом.

– Когда начал испытывать первые серьезные ломки?

– Однажды с мамой поехал к бабушке на дачу, нету и доступа к героину. На следующий день, у меня поднялась температура, мама вызвала доктора. Доктор уже начал диагностировать меня. Уже тогда он сказал моей маме, что, вероятно, я употребляю. Она тогда не поверила.

– Как родители узнали?

– Был у меня друг тогда еще, он не употреблял. Волнуясь за мое состояние, он рассказал моей маме про мое увлечение. Дома крики. Я посчитал это предательством, тогда сильно его избил.

– Продолжим, как дальше развивались события?

Как-то я очнулась: голова в крови, на мне только джинсы и лежу я в реке Подкумок. Течение там сильное, спасло, что возле берега лежала.

На моих руках трое лежало в доле секунды от смерти: моя подруга и двое наших парней. Они укололись, а я говорю: «Не буду». Вот не знаю, почему. Если бы тогда укололась — все, было бы четыре трупа. Они друг за другом синели. И я всех по очереди откачивала. Слава богу, что не стало плохо всем сразу! Молилась: «Господи, прости и помоги». И я смогла даже сделать искусственное дыхание. Никогда в жизни не делала.

Я никак не могла понять, почему со мной это все случилось. Это как будто не я была! Решила сказать тете, что я делаю уколы. Маму боялась. Мама у меня большой начальник, всегда занята. Но когда сказала тете, и до мамы дошло. Они меня закрыли дома. Начались ломки: кости ломит, тело выкручивает, зубная боль вдруг. Реально по полу каталась: «Мама, пожалуйста, помоги!» Мама со мной вместе плакала: «Как я тебе могу помочь, как?»

Я вышла замуж за сына маминой подруги. И мы уехали в Пятигорск. Он почему на мне женился — ему надо было в другой город. А я… после насилия… вам первой говорю: думала, никогда никто не женится на мне. Ну, поженились. Он меня бил. Если не куплю пива, например. А деньги мама высылала, за квартиру платить. В общем, я не выдержала, сбежала. Позвонила родителям, они приехали через неделю. А за три дня до этого меня «чистили» — он отбил мне двойню. Первая беременность.
Стала пить. Рюмок 5 и уже хорошо. Вышла замуж второй раз. Он был беженец из Чечни, но русский. То ли любил, то ли нет, я не поняла. Изменял. И тоже бил меня. Оказалось, он пять раз в тюрьме сидел. И его опять посадили.

Было такое, что я попала к «солевому». Он меня раздел, выставил ночью на площадку. Голую. Потом держал за ноги с балкона. Топил в ванной. Это все соли. Потом закрыл в комнате, до крови меня избил. Держал меня полторы недели. Давал по сигарете в день и воду. Я в милицию не написала ничего. Ну да, со мной такое произошло, но Господь все видит, сам разберется.
Жизнь такая — пьянки, гулянки. Как-то я очнулась: голова в крови, на мне только джинсы и лежу я в реке Подкумок. Течение там сильное, спасло, что возле берега лежала.

Настойка боярышника, пустырника. Жидкость для протирки больничная. Ее разводят в литровой бутылке, и получается водка. Все алкоголики на этом сидят, если на водку не хватает. Посмотрите под ноги возле аптек, везде эти пустые баночки и конвалюты.

Наркоману говорить бесполезно. Если у него внутри пусто, не достучишься. Я только в центре начала понимать, что есть жизнь хорошая. Станислав Викторович тоже много чего прошел, добрые слова доносит до нас. И Вера Михайловна (следующая героиня, мама Горяинова), она держится, она с нами. Этот центр, я бы ему поставила памятник. Я же в разных центрах была, в «Исходе», в клинике Воробьева. У дедов, бабок. И ничего.

Сейчас все хорошо. Только зубы у меня полностью почернели и сыпятся. Руки немеют, это полинейропатия (множественное поражение периферических нервов).
Сегодня меня спасает то, что кому-то могу помочь. Даже бутерброд просто сделать. Подойти к человеку, поцеловать, сказать: «Какой ты хороший». А больше всего я хочу дружную семью. И детей. Два мальчика и девочку.

Семейные взаимоотношения

Семья бывших наркоманов – важный фактор окончательной смены психологии и полноценной реабилитации. Близкие поддерживают человека, дают понять, что решение пройти реабилитацию – правильное.

Родственники и близкие на личном примере дают человеку понять, что удовольствие, положительные эмоции и эйфорию можно получать и без приема запрещённых средств. Также, чтобы не нарушать новую психологию родственники должны:

• не упрекать прошлыми поступками;
• не проявлять чрезмерную опеку;
• поддерживать в начинаниях;
• держать себя, как с обычным человеком;
• предупреждать нежелательные контакты.

В том случае, если бывший наркоман был госпитализирован в тяжелом состоянии или употреблял наркотики длительное время, семья может относится к нему со скептицизмом. Но после прохождения курса восстановления близким важно поддерживать человека, чтобы наркомания окончательно осталась в прошлом.

Психозы при наркомании: как возникают?

Психозы при наркомании начинают формироваться на ранних стадиях развития заболевания. Адаптационная (первая фаза) формирования заболевания полностью меняет активность организма, его ответ на раздражители. На этой стадии нарушения поведения малозаметны и не имеют ярких проявлений. Формирование заболевания приобретает яркую выраженность на второй стадии привыкания в случае появления у больного синдрома отмены препарата. Резкие скачки настроения, злоба и немотивированная агрессия по отношению к окружающим – это первые признаки формирующегося нарушения.

Третья стадия заболевания вызывает:

• истощение всех внутренних ресурсов организма,
• перебои в работе всех систем,
• сильное снижение общей реактивности.

Абстинентный сидром является на этой стадии ярко выраженным, что не позволяет больному контролировать свое настроение и ответ на окружающие раздражители. Именно на этом этапе можно наблюдать резкие вспышки злобы, агрессивное поведение и нарушение эмоционального ответа на простые раздражители.

Об алкогольных традициях

Моя мама — дочь алкоголика, ее отец умер в 40 лет от инфаркта. Про дедушку я знаю только то, что он пил и разводил аквариумных рыбок. Мама никогда ничего мне не рассказывала — ни про свое детство, ни про первого мужа. Думаю, у нее в душе много невысказанной боли. Я не расспрашиваю — в нашей семье не принято лезть друг другу в душу. Страдаем молча, как партизаны, с выражением любви, кстати, примерно та же история.

Я никогда не видела маму пьяной, чего не могу сказать про отца. Мама выпивала как все — по праздникам. Пили и бабушки, предпочитая крепкие напитки. Я помню эти семейные праздники: добрые, веселые взрослые, подарки, вкусный стол, хорошее настроение и бутылки. Конечно, никто и подумать не мог, что я вырасту и стану алкоголиком. Я видела, что все взрослые пьют, и знала, что я, когда вырасту, тоже буду, потому что выпивать в праздник — это так же естественно, как есть гуся или торт. Я рано, лет в шесть, попробовала пиво (родители дали глотнуть), а лет в 13–14 за праздничным столом мне уже понемногу наливали шампанское. В старших классах я узнала, что такое водка.

С водкой меня познакомил мой парень — мы начали встречаться в 10-м классе. Он мне не особо нравился, но все считали, что он крутой. Через пару месяцев мы уже каждый день выпивали вдвоем бутылку водки. После школьных занятий покупали бутылку, распивали ее у парня дома и занимались сексом. Потом я шла к себе домой и садилась делать уроки. Родители ни разу ни в чем меня не заподозрили. У меня быстро выработалась «толерантность» к алкоголю — плохо было только первые пару раз. Это тревожный звонок: если ты чувствуешь себя нормально после большого количества алкоголя, значит, твой организм подстроился.

Похожие записи:

• Минздрав утвердил правила аккредитации врачей и медсестер на 2023 год
• Особенности развода, если есть дети до 3 лет
• Сдача отчёта СЗВ-ТД в ПФР на совместителей